Шогер Закарян
Историю Шогер Мамиконовны Закарян записал в селе Цав Сюникского марза Арутюн Марутян. Представлено в кратком изложении.
Шогер (Элод) Мамиконовне Закарян (в девичестве Арутюнян) 77 лет, живет в в Сюникском марзе, в селе Цав близ Капана.14 июня 1949 г. вместе с родителями (Мамикон, Матари) и младшими сестрой (Амест) и братом (Жирайр) были сосланы в Алтайский край.
Мамикон во время Великой Отественной войны попал в плен (болел тифом и находился в госпитале) и шесть лет оставался в Германии. Вернулся в 1946 г., его неоднократно вызывали на допрос. Отца его матери, Григоряна Антона, еще в 1934 г. сослали в Омск, «магазин был у него или что», где он и скончался.
Из Шишкерта сослали троих, отца, Шмавона, бывшего вместе с ним в плену, и Аршака Бадаляна с семьями. До сегодняшнего дня в памяти Шогер до мельчайших подробностей сохранился день ссылки : «этот день я помню хорошо». Она окончила четвертый класс, в тот день вместо матери пошла на прополку. Вдруг узнает, что отец до полудня вернулся с полевых работ в деревню. Шогер забеспокоилась, однако друзья уговаривают поесть в обеденный перерыв и продолжить прополку. В тот момент «как я собиралась завернуть сыр в лаваш, вижу, подошел один из наших соседей, встал надо мной и говорит: вставай, убери скатерть (я постелила, чтоб поесть), идем. – Куда идем? Он говорит: ну, меня послали, чтоб я тебя домой привел, и не говорит, что и как. А он на лошади приехал. Говорит мне: садись на лошадь, я говорю “нет”, “нет” и бегу. …Бегу, бегу, бегу. И так плачу, боюсь, ослабла». Когда она доходит до места, по приказу председателя сельсовета имя Шогер также вписывается в список подлежащих ссылке. Односельчане пытались помочь продуктами: «весь наш деревенский люд мацун несет, наливает в казан, в дороге, мол, есть будете, кур режут и режут, несут в Капан, ну, другой возможности нет, нашему родственнику несут, чтобы он приготовил и дал нам в дорогу. А он не принес. Утром мой дядя [брат отца] идет за этими курами, чтоб принести. Когда же он возвращается, видит, что нас больше нет. Вагон [поезд] ушел. И тете [сестре отца] [не удается нам помочь]. Тетя шьет для нас одежду, хочет прислать сюда, в деревню, мне и сестренке, но и это не успевает».
Ссыльный поезд был товарным и очень длинным. «Сколько [в эшелоне] было вагонов, не знаю, но мы были номер 32, и сейчас помню, когда через реку Волгу вот такой круг делали, смотрели назад – конца не видно, но и спереди, э-э-э-й, очень длинным был. В эшелоне были только армяне. Все были армяне.» Она вспоминает, как вышла на станции за водой и поезд тронулся. Еле успела сесть в последний вагон тронувшегося поезда. «Путешествие длилось 16 дней. Ну, 14-го уехали отсюда, 30-го доехали – 16 суток.»
Когда они доехали, их отвезли «в колхоз имени Фрунзе. Насколько он был далеко от Барнаула, не знаю». Спустя время их перевели в колхоз «Путь Ленина». В школу ходила всего несколько месяцев. Трудодней, зарабатываемых отцом, не хватало. Четырнадцатилетняя девочка идет к председателю колхоза и просит работу: «Но председатель молодец, вай-вай-вай, отнесся ко мне как отец, не забуду этого человека.» «Товарищ Герасименко» помог, выделив единожды 20 кг пшеницы, и определил ее на работу дояркой. С непривычки от напряжения пальцы Шогер распухли. В конце концов Шогер доверили отару овец. Ее непосредственным начальником был очень опытный пастух Абу-даи из Гориса. «Уже весна. Весной овец уже выгоняют на пастбище. Тех овец, что должны были рожать, он себе берет, тех, что не должны, говорит: ну, ты их возьми, присматривай за ними. Пятьсот овец, гоню перед собой, слежу за ними. Э-э, ребенком была. Ну, плачу… одним словом, плача-шмлача, за скотом смотрела до осени.» Абу-даи периодически режет овец и жалуется руководству, что волки съели.Также доил овец и сыр готовил, однако, со слов Шогер, «ну, столечко не отрежет, не скажет: дам этому ребенку, пусть домой возьмет, одним словом, их много. Хоть бы сказал… Ну, нехорошая армянская зависть.» И поскольку в отаре Шогер падежа совсем не было, председатель колхоза доверил ей заведование фермой. Шогер благодаря предприимчивости и сообразительности, в то же время не нарушая закона, начинает с матерью содержать свиней: «Приходил председатель, проходил в двери, говорил: “молодец, молодец, э-э-э”, когда видел свиней. Три месяца растили поросят, продавали по 30 рублей, ну, себя обеспечивали. Да, а коровье молоко, прямо в деревне был завод, сдавали».
В ссылке «Аршак года через два умер. Там похоронили, потом зятья поехали, кости привезли, в нашей деревне похоронили. Некоторое время спустя после смерти Сталина вся семья (в 1950 г. родилась еще одна сестренка) переехала на жительство в Алма-Ату [ныне Алматы], в дом дяди [брат матери] матери Шогер. Родственники-армяне, которые были сосланы туда в 30-е гг., предлагали остаться, не возвращаться в Армению, однако мать не согласилась, и они вернулись в деревню.
В деревне председатель колхоза намекнул Мамикону, что он «запятнан», т.е. в его паспорте имеется особая печать, и отец переехал в Мегри, где работал в колхозе. Шогер в 22 два года вышла замуж за жителя села Цав, родила пятерых детей. Сегодня живы брат и трое сестер. Отец скончался в 1994 г., мать в 1988 г. Возможностями, предоставляемыми Законом о репрессированных, не смогла воспользоваться: «Сколько раз ездила в Капан, слышала, что помощь дают. Э-э-э, многие брали. Сколько раз ездила, говорят: такого нет». В «оправдательном документе» написано, что семья Шогер реабилитирована в 1989 г. Как говорит Шогер, «мне прибавили к стажу дополнительных 15 лет за работу в ссылке. Сейчас получаю 51 000 [драмов] пенсии. Я работала, ни одного дня не сидела дома. В школе работала техничкой. Потом работала на ферме. Брала 20-дневных телят, кормила, (пичкала), доводила их до 400-420 кг, сдавала».
Шогер до сегодняшнего дня не выяснила для себя, по какой причине их сослали: «за что сослали? Ну, откуда мне знать». Причины склонна искать в деревне: «Ну, на Советы мне не за что обижаться. Всё делали односельчане [действия, ставшие причиной ссылки, или доносы]. Откуда Сталину знать, у кого овцы пали, у кого нет? Не верно говорю? Вот из-за таких [доносительств] людей забирали. Из нашей деревни многих так забрали. Какую-нибудь причину придумают , а Сталину откуда знать, сидя в Москве, что творится в Шишкерте. Я ошибаюсь?» Одним из доказательств сказанному она считает тот факт, что дядя [брат отца] тогдашнего председателя сельсовета Арташа Нагапетяна тоже был в плену, но среди ссыльных его не было.
[nggallery id=31]
