Арпеник Алексанян

История Арпеник Алексанян. Семья Арпеник Алексанян, в отличие от зарегистрированных нами историй, имевших место на территории Армении, была сослана из Грузии – из Тбилиси, где обосновались ее родители после вынужденного переселения из Вана (Западная Армения) 1915 года. Ее история, будучи частной, тем не менее типичная – свидетельствующая, что  высылки со всего Кавказа в 1949 году были особенно направлены против армян. Арпеник Алексанян скончалась в декабре 2013 года и по нашей просьбе ее «ссыльную историю» вкратце изложил ее сын – этнограф Арутюн Марутян.

Моя мать – Арпеник Араевна Алексанян (рис. 1-3, 6-8, 12-21), родилась 14 ноября 1925 года в Тифлисе, в семье ванских беженцев. Отец Арпеник, Арай Арамович Алексанян (1892-1983) (рис. 12), еще в 1912 году уехал на заработки к тете, в Иркутск. Мать – Ашхен Геворковна Туршян (1898-1958) (рис. 1, 9, 12), во время июльского отступления 1915 года (последовавшего через полтора месяца после самообороны г. Вана), вынужденно переселилась с семьей в Эчмиадзин, и после – в Ростов и в Тифлис. Здесь же молодые познакомились, создали семью, где и родились дочки – Арменуи (Армик) (рис. 12, 16), Арпеник (Арпик), Искуи (Ася) (рис. 3, 6, 12, 16) и Сильва (рис. 3, 8, 12, 16). Арай был в Тифлисе признанным мастером по изготовлению железных кроватей. Семья жила для тех времен сравнительно благополучно: они проживали на пересечении улиц Камо и Гриневича, в трехкомнатной квартире.

В 1934-1944 гг. Арпеник училась в русской школе № 47 (с 1943 г. – № 51), после окончания которой, в 1944 г., поступает на лечебный факультет Ереванского медицинского института. Со второго курса Арпеник продолжает учебу в Тбилисском медицинском институте. 14 июня 1949 года, когда Арпеник сдавала государственные выпускные экзамены (рис. 4), всю семью – Арайя Алексаняна, Ашхен Туршян-Алексанян, с дочерьми Арпеник, Асей и Сильвой (старшая дочь уже была замужем, носила фамилию мужа и имела ребенка), без предупреждения и без предоставления времени для подготовки, ссылают в Сибирь. Ничего не понимавшая семья лишь в поезде ссыльных должна была обнаружить, что их ссылают вместе с тысячами других армян из Грузии. Ванская семья Арайя Алексаняна и Ашхен Туршян-Алексанян высылалась в Сибирь, как «бывшие турецкоподданные». Всех остальных ссылаемых поезда также отправляли в Сибирь. Семья Арпеник оказывается в Томской области, где им пожизненно определяется место жительства в деревне Высокий Яр Парбигского района. Забегая вперед скажу, что Арпеник на протяжении пяти лет (1949-1954 гг.) вела дневник (одиннадцать тетрадей), в котором подробно описана одиссея ее семьи и других ссыльных с момента их появления в поезде. Более чем полвека спустя, в 2007 г., при активной поддержке ее родных, дневник был опубликован под заглавием «Сибирский дневник: 1949-1954 гг.», как первая публикация серии «Этнография памяти» Института археологии и этнографии Национальной академии наук Армении.

Уже в поезде начинаются унижения и жестокость по отношению к ссыльным. В закрытых вагонах, во время продолжавшегося целый месяц путешествия, люди «на­чи­на­ли за­бы­вать, что та­кое стыд». Не­сколь­ко дней, про­ве­ден­ных в ба­ра­ке том­ской тюрь­мы и, осо­бен­но, эпи­зод с ба­ней, ма­ма во всех под­роб­но­стях вспо­ми­нала более полвека. Так же никогда не забылось пла­ва­ние на бар­же в Пар­биг, ко­гда ча­са­ми стоя­ли на но­гах из-за то­го, что не бы­ло мес­та, что­бы про­сто сесть, или ги­бель маль­чи­ка, упав­ше­го в ре­ку с бар­жи. Для Арпеник из тифлисской благополучной семьи и из интеллигентной среды медицинского института, вдруг очутившейся среди бессмысленной нечеловеческой жестокости и унижения, была непонятна и необъяснима ситуация, в которой она оказалась.

Весь дневник отражает протест против несправедливости, против боли, против выпавшей им судьбы, но также усердие интеллигентной семьи, направленное на создание в новых условиях новой жизни, осмысление этой жизни и сохранение человеческого тепла. Глав­ная боль – это не­спра­вед­ли­во­сть, со­вер­шен­ная по от­но­ше­нию к се­мье Арпеник. К этому прибавлялась и не укладывающаяся в сознании  членов семьи Арпеник грубость со­вет­ско­го сол­да­та, со­труд­ни­ков МВД и МГБ (КГБ), уни­же­ни­е с их сто­ро­ны че­ло­ве­че­ско­го дос­то­ин­ст­ва ссыль­ных; боль от стра­да­ний, перенесенных ро­ди­те­ля­ми и се­ст­ра­ми, род­ны­ми и близ­ки­ми, от ра­бо­ты, ко­то­рая ка­ж­дую ми­ну­ту уг­ро­жа­ла жиз­ни. Люди, оторванные от городской жизни на принудительные работы по валке леса, всегда находились в опасности. «Вал­ка ле­са – са­мая тя­же­лая ра­бо­та на ле­со­за­го­тов­ке. Я с ран­не­го ут­ра до позд­не­го ве­че­ра в сне­гу поч­ти по по­яс, хо­дить по сне­гу не­воз­мож­но, ка­ж­дую ми­ну­ту но­га за­де­ва­ет о вет­ки, и па­да­ешь в глу­бо­кий снег. А опас­ность ка­кая. Смерть ждешь ка­ж­дую ми­ну­ту. Де­ре­во упа­дет не­пра­виль­но или бу­дет скол, или во вре­мя не пре­ду­пре­дят “бой­ся!”, вот те­бе и бас­та». В дневнике травматические эпизоды жизни описаны со всей правдивой жестокостью. Это – из­ме­не­ние на­строе­ния по не­сколь­ко раз в те­че­ние од­но­го дня из-за тя­же­ло­го бы­та; сле­зы, вы­з­ванные труд­но­стями и пе­ре­жи­ва­ниями; борь­ба с бю­ро­кра­ти­че­ски­ми про­во­лоч­ка­ми, мыс­лен­но про­во­ди­мая да­же во сне; при­хо­дя­щая вре­ме­на­ми мысль о са­мо­убий­ст­ве; ос­ве­дом­лен­ность о труд­но­стях жиз­ни дру­гих ссыль­ных и от­сут­ст­вие воз­мож­но­сти по­мо­гать им. До последних дней своей жизни ма­ма плакала, ко­гда вспо­ми­нала, как ра­бот­ни­ки ор­га­нов безо­пас­но­сти пытались за­ставить ее шпио­нить за ссыль­ны­ми и до­но­сить на них и как, получив от нее от­ка­з, они раз­ма­хи­ва­ли пе­ред но­сом на­га­ном.

В рам­ки нор­маль­ной ло­ги­ки ни­как не ук­ла­ды­ва­лось то, что факт про­жи­ва­ния ро­ди­те­лей в го­ро­де Ва­не, на­хо­дя­щем­ся на тер­ри­то­рии Тур­ции, а сле­до­ва­тель­но, то, что они бы­ли гра­ж­да­на­ми это­го го­су­дар­ст­ва, на са­мом де­ле яв­ля­ет­ся «ви­ной», и эта «ви­на» долж­на быть на­ка­за­на со­вет­ски­ми за­ко­на­ми. Эта «ви­на» бы­ла и у со­тен ты­сяч дру­гих за­пад­но­ар­мян­ских бе­жен­цев, ко­то­рым ед­ва уда­лось спа­стись от ге­но­ци­да. Зна­чит, и они долж­ны бы­ли быть со­сла­ны? На пу­ти в ссыл­ку, ко­то­рый длил­ся це­лый ме­сяц, Ар­пик пы­та­лась хо­тя бы для се­бя ре­шить этот «во­прос»: она под­роб­но опи­сы­ва­ет ссыль­ных ар­мян, на­хо­дя­щих­ся в ее ва­го­не и в эше­ло­не (в их эшелоне не было ни одного грузина), от­ме­ча­ет, от­ку­да они бы­ли ро­дом (оп­ре­де­лен­ную часть дей­ст­ви­тель­но со­став­ля­ли за­пад­ные ар­мя­не – жи­те­ли Ва­на и их по­том­ки). Ко­гда по до­ро­ге встре­ча­ли эше­ло­ны со ссыль­ны­ми, Ар­пик и ее спут­ни­ки обя­за­тель­но пы­та­лись уточ­нить, от­ку­да ро­дом эти жи­те­ли Ар­ме­нии и по­лу­ча­ла от­ве­ты: из Ере­ва­на, Се­ва­на, Амам­лу (ны­не Спи­так), встре­ча­лись и ре­пат­ри­ан­ты. У Ар­пик ро­ж­да­ет­ся во­прос: «Ес­ли нас счи­та­ли быв­ши­ми ту­рец­ки­ми под­дан­ны­ми, то чем же бы­ли ви­нов­ны они, ко­то­рые ро­ди­лись, вы­рос­ли на зем­ле ар­мян­ской, ко­то­рые ни­ко­гда не бы­ли в ру­ках у тур­ков. Все это бы­ло не­по­нят­но».

Сле­до­ва­тель­но, пер­вой мыс­лью Ар­пеник и ее дру­зей по не­сча­стью ста­но­вит­ся то, что про­изош­ла ошиб­ка, и на­до в ви­де пись­мен­но­го или уст­но­го за­яв­ле­ния-жа­ло­бы пред­ста­вить прав­ду го­су­дар­ст­ву и его со­от­вет­ст­вую­щим ор­га­нам – го­су­дар­ст­вен­ной безо­пас­но­сти, внут­рен­них дел, пра­во­су­дия и дру­гим выс­шим и низ­шим ру­ко­во­ди­те­лям и они, рас­смот­рев во­прос, обя­за­тель­но вы­не­сут спра­вед­ли­вое ре­ше­ние. Так был вос­пи­тан со­вет­ский гра­ж­да­нин. И на­чи­на­ет­ся про­цесс со­став­ле­ния за­яв­ле­ний-жа­лоб. Ха­рак­тер­но, что пер­вое за­яв­ле­ние бы­ло на­пи­са­но по со­ве­ту и да­же под дик­тов­ку имен­но то­го ка­пи­та­на, ко­то­рый и от­пра­вил се­мью Алек­са­нян в ссыл­ку. Ар­пеник про­дол­жа­ла пи­сать за­яв­ле­ния и с же­лез­но­до­рож­ной стан­ции Тби­ли­си, и по до­ро­ге в ссыл­ку, и на­хо­дясь не­сколь­ко дней в тюрь­ме, пи­са­ла их и из мес­та ссыл­ки – се­ла Вы­со­кий Яр, из рай­цен­тра, из об­ла­ст­но­го цен­тра. За­яв­ле­ния пи­са­ли и род­ст­вен­ни­ки, и дру­зья, и со­се­ди в Тби­ли­си и Ере­ва­не; не­ко­то­рые из них спе­ци­аль­но встре­ча­лись с ру­ко­во­ди­те­ля­ми раз­лич­ных ор­га­нов и объ­яс­ня­ли им, что про­изош­ла ошиб­ка, что се­мья Алек­са­нян в дей­ст­ви­тель­но­сти не­ви­нов­на.

Для Ар­пеник на­пи­са­ние за­яв­ле­ний для се­мьи, сес­тер, мно­гих лю­дей, об­ра­щаю­щих­ся к ней и по сво­им лич­ным во­про­сам ста­но­вит­ся ча­стью жиз­ни. Как пра­ви­ло, от­ве­том на за­яв­ле­ния бы­ло то, что их по­сы­ла­ли в то или иное уч­ре­ж­де­ние на рас­смот­ре­ние. По­сле по­лу­че­ния та­ко­го от­ве­та на­чи­на­лись не­де­ли и ме­ся­цы ожи­да­ния, пол­ные на­де­ж­ды и слу­хов о бла­го­по­луч­ном ис­хо­де по дру­гим по­доб­ным за­яв­ле­ни­ям, до тех пор, по­ка не при­хо­дил чем-то обос­но­ван­ный, а ча­ще – ни­чем не обос­но­ван­ный от­каз. За­тем пи­са­лось от­вет­ное за­яв­ле­ние, в ко­то­ром объ­яс­ня­лась не­обос­но­ван­ность от­ка­за, и сно­ва ожи­да­ние от­ве­та, и сно­ва от­каз. Так про­дол­жа­лось в те­че­ние че­ты­рех-пя­ти лет. Од­на­ко на­пи­са­ние за­яв­ле­ний име­ло, на мой взгляд, очень важ­ное (воз­мож­но, не осоз­на­вае­мое зая­ви­те­ля­ми) по­ло­жи­тель­ное зна­че­ние: это да­ва­ло воз­мож­ность на­пол­нить трав­ма­ти­че­ский кри­зис­ный быт ил­лю­зи­ей борь­бы и по­мо­га­ло пре­одо­ле­нию тя­гот это­го бы­та.

Не­смот­ря на час­то встре­чаю­щие­ся про­яв­ле­ния бо­ли и стра­да­ния в тя­же­лые го­ды ссыл­ки, Арпеник не по­те­ряла спо­соб­ность сво­ей жиз­не­ра­до­ст­но­стью пре­одо­ле­вать боль, при­чи­нен­ную не­спра­вед­ли­во­стью. Смех и чув­ст­во юмо­ра со­про­во­ж­да­ли Ар­пик и ее сес­тер в тя­же­лые мо­ло­дые го­ды, про­дол­жа­ли со­про­во­ж­дать и в дальнейшем. В го­ды си­бир­ской ссыл­ки се­ст­ры смея­лись на ра­бо­те, до­ма, об­ща­ясь с со­оте­че­ст­вен­ни­ка­ми, да­же кон­флик­там с со­се­дя­ми они при­да­ва­ли юмо­ри­сти­че­ский от­те­нок.

Те­ма Кав­ка­за и кав­каз­цев про­сле­жи­ва­ет­ся в днев­ни­ке Арпеник ка­ж­дый раз в раз­ных про­яв­ле­ни­ях: кав­каз­цы все­гда ин­те­ре­со­ва­лись судь­ба­ми друг дру­га, пы­та­лись друг дру­гу по­мочь, под­дер­жать. В пред­став­ле­нии рус­ских, кав­каз­цы, не­за­ви­си­мо от эт­ни­че­ско­го про­ис­хо­ж­де­ния, бы­ли зем­ля­ка­ми. Са­мым яр­ким про­яв­ле­ни­ем все­кав­каз­ской со­ли­дар­но­сти, об­ще­кав­каз­ско­го на­дэт­ни­че­ско­го са­мо­соз­на­ния, бы­ло, по­жа­луй, ис­пол­не­ние кав­каз­ца­ми за­столь­ной пес­ни «За Кав­каз» поч­ти на ка­ж­дом сбо­ре. Роль эт­ни­че­ско­го фак­то­ра вы­сту­па­ет на пер­вый план толь­ко, ко­гда во вре­мя ре­ги­ст­ра­ции их за­пи­сы­ва­ют как ту­рок. Лю­дям, пе­ре­жив­шим ге­но­цид или мно­го слы­шав­шим о нем, бы­ло очень труд­но при­ми­рить­ся с по­доб­ной дей­ст­ви­тель­но­стью. Как пи­шет Ар­пеник, «Ви­дим – на ре­ги­ст­ра­ци­он­ных лис­тах на­пи­са­но вы­се­лен­ка-тур­чан­ка. Вот еще, уже прев­ра­ти­ли в ту­рок. Мы под­ня­ли шум, но все рав­но, на­до под­пи­сы­вать­ся и все. Фе­дя [со­труд­ник ко­мен­да­ту­ры] объ­яс­нил, что это про­сто ка­те­го­рия вы­се­лен­цев, а не на­цию тро­га­ют. Мы в ос­нов­ных спи­сках опять ука­за­ны ар­мя­на­ми, а это [тур­ки] – ка­те­го­рия вы­се­лен­цев, как спец­пе­ре­се­лен­цы, ку­ла­ки, ря­зан­цы и т.д. и т.п. Па­па го­­в­орил, на­пи­ши­те рус­ский, ки­та­ец, но не ту­рок. Все это на­прас­но, так как мы зна­ли, что Гур­ген [один из пе­ре­се­лен­цев-ар­мян] со­про­тив­лял­ся, но все же за­ста­­в­и­ли. Ма­ма, уз­нав, что под­пи­са­ли и за нее, под­ня­ла боль­шой шум, нас ру­га­ла и ос­­кор­бл­яла, что мы так бы­ст­ро из­ме­ни­ли свою на­цию». И, по при­хо­ти судь­бы, «у всех взя­ли пас­пор­та и вы­да­ли справ­ку о том, что мы тур­ки». Примечательно, что и по сей день в советских архивных документах семья Алексанян  числится как «турки».[1]

Поч­ти еже­днев­ное об­ще­ние друг с дру­гом по­мо­га­ло ссыль­ным ар­мя­нам сде­лать их быт бо­лее снос­ным. Свое ме­сто за­ни­ма­ло и вир­ту­аль­ное об­ще­ние. Так, осо­бен­но ра­до­ва­лись, ко­гда по ра­дио пе­ре­да­ва­ли ар­мян­ские пес­ни, или ко­гда до по­ка­за ху­до­же­ст­вен­но­го филь­ма де­мон­ст­ри­ро­ва­лась до­ку­мен­таль­ная кар­ти­на, по­свя­щен­ная Ар­ме­нии.

Са­мой боль­шой пси­хо­ло­ги­че­ской и мо­раль­ной по­мо­щью в пре­одо­ле­нии труд­но­стей ссыл­ки, по­сту­паю­щей из­вне, бы­ли, по­жа­луй, пись­ма: пись­ма и те­ле­грам­мы от род­ст­вен­ни­ков, близ­ких, дру­зей, со­се­дей. Пись­ма час­то бы­ва­ли един­ст­вен­ной ра­до­стью и уте­ше­ни­ем це­ло­го дня. Су­дя по днев­ни­ку, Ар­пеник и чле­ны ее се­мьи ве­ли пе­ре­пис­ку при­бли­зи­тель­но по 60-ти ад­ре­сам.

Вир­ту­аль­ная связь до­воль­но час­то при­ни­ма­ла ве­ще­ст­вен­ную фор­му – в ви­де про­до­воль­ст­вен­ных по­сы­лок. Что толь­ко не при­хо­ди­ло из род­но­го Тби­ли­си и Ере­ва­на, при­но­ся с со­бой вкус и за­пах Ро­ди­ны: су­хо­фрук­ты и изюм, чурч­хе­ла и суд­жух, ала­ни, су­ше­ная виш­ня, ту­та, аб­ри­ко­сы, а так­же яб­ло­ки, гру­ши, ви­но­град, пшат, очи­щен­ные оре­хи, ло­био, зе­лень, крас­ный пе­рец, то­мат, виш­не­вое, оре­хо­вое, аб­ри­ко­со­вое ва­ре­нье, до­маш­няя вод­ка и конь­як, кон­фе­ты, шо­ко­лад­ные плит­ки, ра­хат-лу­кум, су­хая сы­во­рот­ка для сы­ра. Ссыль­ные час­то де­ли­лись друг с дру­гом со­дер­жи­мым по­сы­лок.

В пре­одо­ле­нии труд­но­стей си­бир­ской жиз­ни се­мье Алек­са­нян очень по­мо­га­ла проч­ность се­мьи, го­тов­ность чле­нов се­мьи под­дер­жи­вать друг дру­га. Ка­ж­дая из сес­тер бес­по­кои­лась за дру­гую как в по­ис­ках ра­бо­ты, так и в во­про­сах уче­бы. Очень ве­со­мое зна­че­ние име­ли не­пре­кра­щаю­щие­ся де­неж­ные пе­ре­чис­ле­ния со сто­ро­ны род­ст­вен­ни­ков и дру­зей.

Важ­ней­шим фак­то­ром, спо­соб­ст­вую­щим со­хра­не­нию ду­ха и жиз­не­стой­ко­сти Ар­пеник, бы­ло, по на­ше­му мне­нию, ее упор­ное, не ос­та­нав­ли­ваю­щее­ся ни пе­ред ка­ки­ми пре­пят­ст­вия­ми, мож­но ска­зать, уп­ря­мое стрем­ле­ние ра­бо­тать по спе­ци­аль­но­сти вра­ча. И, на­ко­нец, мне ка­жет­ся, что Аре­пеник по­мо­га­ло пре­одо­леть го­речь ссыль­ной жиз­ни, имен­но ве­де­ние днев­ни­ка.

Ссыл­ка, кро­ме все­го про­че­го, бы­ла жес­то­кой шко­лой жиз­ни для ссыль­ных. Часть не вы­но­си­ла, ло­ма­лась, но мно­гие не толь­ко вы­дер­жи­ва­ли, но и за­ка­ля­лись, ста­но­ви­лись силь­нее, пре­одо­ле­вая в еже­днев­ной борь­бе но­вые, не­при­выч­ные жиз­нен­ные труд­но­сти. Арпеник, возможно, была одной из тысяч таких людей.

 

В ссылке, уже после смерти Сталина, в 1953-1954 гг. Арпеник удается продолжить учебу в Томском медицинском институте, однако накануне выпускных экзаменов приходит долгожданная весть об освобождении (рис. 10, 11) и семья Алексанян возвращается в Тбилиси (рис. 12). В 1954-55 гг. Арпеник продолжает учебу на последнем курсе Ереванского медицинского института. В декабре 1955 г. она выходит замуж за архитектора Тирана Арутюновича Марутяна (1911-2007)[2] (рис. 13). В 1956 г. родился я, в 1958 г. – моя сестра Татевик (рис. 14, 15, 20). В 1956 г. Арпеник поступает и до выхода на пенсию в 1990 г. работает в поликлинике Третьей (позже Республиканской) детской клинической больницы, как педиатр. Моя мама скончалась 17 декабря 2013 г.

 

[nggallery id=45]

 

Арпеник Алексанян всегда хотела, чтобы как можно больше людей были знакомы с реальной картиной сталинских репрессий. Тираж ее книги давно исчерпался, и поэтому, учитывая, что дневник Арпеник Алексанян –   единственное в своем роде известное нам произведение в армянской действительности, а также то, что автору принадлежит свидетельство № 1 «Лица, имеющего статус репрессированого», было сочтено целесообразным  предложить вниманию читателей электронную версию ее книги и разместить ее на нашем вебсайте.